В Малом драматическом театре – Театре Европы Лев Додин поставил «Коварство и любовь» тяжеловесного классика немецкой литературы Фридриха Шиллера так, что на протяжении двух с небольшим часов зритель... смеется.
Многоэтажный, непосильный для современного человека текст Шиллера Додин превращает в емкий, стремительный и исполненный драматизма рассказ о том, как алчущие денег и власти способны погубить тех, кто хочет просто любить. Нежное чувство, которое испытывали друг к другу Луиза и Фердинанд, для Президента и Вурма - разменная монета, не более того.
Команда спектакля додинская, крепко сбитая: сценограф - Александр Боровский, художник по свету - Дамир Исмагилов. Главные роли отданы раскрученным в кино лицам: Елизавете Боярской (Луиза), Даниле Козловскому (Фердинанд) и Ксении Раппопорт (леди Мильфорд). Остальных играют сильнейшие «старшие»: Игорь Иванов (Президент), Игорь Черневич (Вурм), Александр Завьялов (Миллер, учитель музыки) и Татьяна Шестакова (его жена). Есть еще шестерка, которая в программке значится как «окружение Президента». Этот слаженный секстет в белоснежных френчах на протяжении всего действия спектакля под музыку Бетховена «рисует» его декорацию.
Сначала на пустой сцене появляется стул, на котором сидит с книгой Луиза, потом к ней подносят стол, на который из-за кулисы вылетит еще беззаботный Фердинанд и сольется со своей возлюбленной в долгом поцелуе (этот спектакль еще и предельно чувственный, поцелуи и объятия длятся долго, кажется, Додин смакует красоту и страстность своих героев). Стоит появиться на сцене новому персонажу и захотеть присесть, или что-то написать, или на что-то лечь - несколько персон из «Окружения Президента» тут как тут со стульями и столами. Выстраивают, как из конструктора, из них то зал, в котором Президент вершит условный суд над сыном и Луизой, то дальнюю комнатку, в которой ироничная красавица Мильфорд, передвигаясь в смешливом токкато-танце, попробует соблазнить Фердинанда... Секстет в белом действует отлаженно, как швейцарские часы.
К финалу столы выстроятся незамкнутым квадратом, как на банкете. Официанты, распахивающие накрахмаленные скатерти одним четким движением, окрасят их в белый цвет, расставят позолоченные канделябры с горящими свечами, белые тюльпаны в вазах и прозрачные кувшины с кроваво-гранатовым лимонадом внутри. Сцену зальет теплый, приглушенный свет, и на нее выйдут уже обманутые, запуганные и разлученные Луиза и Фердинанд. Подойдут к последнему непокрытому столу с разных сторон, слаженно возьмут скатерть за кончики и дружно распахнут ее: так некогда они стелили себе простыни, а теперь - устраивают смертный одр.
Луиза, какой ее играет Елизавета Боярская, намного сильнее и мудрее Фердинанда - Козловского. Она, кажется, родилась сразу взрослой, очень реалистичной девушкой, твердо стоящей на ногах. Тогда как ему придется пройти мучительный путь развенчания идеалов, в которые он свято верил. Ему казалось, что он развенчал миф о любви. Но на самом деле он столкнулся с тем, что в современном мире чаще всего первой сдается человеческая порядочность.
В этом спектакле нет ни одной роли, которую можно было бы назвать «проходной». Плохо сделанных ролей в театре Додина вообще не бывает. Но в «Коварстве и любви» даже небольшие, почти бессловесные роли, как, например, у Татьяны Шестаковой, играющей мать Луизы и, казалось бы, только трепетно прижимающейся к мужу и шепчущей: «Сохрани нас, Господи», - становятся шедеврами.
Александр Завьялов, маленький человек, музыкант Миллер, отрекается от дочери с таким исступлением, что ясно: жизнь его без Луизы смысла иметь больше не будет. Не человек останется - живой труп.
Вурм Черневича - человек с поломанной судьбой. Кажется, и неплохой. Но между «жить» и «умирать» большинство выберет «жить». Вот и он приспосабливается как может.
У Ксении Раппопорт вышла великолепная работа. Легкая, грациозная, ее леди Мильфорд - это немецкая родственница чеховской Елены Андреевны. У одной была тягостная роль молодой жены при старом муже, а вторая вынуждена быть жизнерадостной содержанкой, изображать любовь там, где ее и нет. Елена Андреевна в знак протеста играла фортепианные пассажи в своем воображении и бегала в мужниных калошах под дождем, а леди Мильфорд неожиданно даже для себя пустится в разговор с Луизой о первой любви. Только по ней, по чертовке, не поймешь: она сочувствует девушке, вспоминая свое первое чувство, или больше подтрунивает над ней...
Финал достигает шекспировских трагических высот. Только что Козловский и Боярская подтрунивали от лица своих персонажей над самой смертью, веселя зрительный зал. Как вдруг игра заканчивается. Луиза замирает и больше не поднимает головы: мышьяк, подсыпанный снедаемым ревностью Фердинандом, сделал свое дело. Смех обрывается, и невыносимо больно слышать этого мальчика, который только что узнал, что Луиза всегда была ему верна: «Помедли, Луиза, не улетай так быстро...» Заканчиваются последние мгновения, когда он может быть счастлив на этой земле.
Двое молодых красивых людей умрут посреди банкетного зала, шикарного, как покои в Константиновском дворце. И над двумя трупами неожиданно зазвучит бодрый голос Президента. Он будет говорить что-то про молодые силы, про самосознание и еще про что-там-обычно-говорят-в-таких-случаях... Все это блеф. Настоящее только что умерло.
Но при всем трагизме у Льва Додина получился удивительно жизнеутверждающий спектакль. Жизнь на земле продолжается вне зависимости, хотим мы этого или нет. Смерть - это то, в чем живые люди не участвуют. Будут банкеты, будут танцы, будут красиво одетые люди. Не важно, что они оставили за кулисами. Так было, есть и будет. Это не плохо и не хорошо. Это так.